Что нового в известном?
Абонементный концерт Владимира Спивакова в Большом зале
9 февраля 2012 года Владимир Спиваков с Национальным филармоническим оркестром России (НФОР) дал концерт в Большом зале консерватории в составе абонемента, исключительно с русской программой: Первая симфония С.Рахманинова, «Ночь на Лысой горе» М.Мусоргского и «Итальянское каприччио» П.Чайковского.
Казалось бы, всё это на слуху, но вот с Первой симфонией Рахманинова (1895) дело обстоит непросто. Все наизусть знают, что ее премьера прошла столь неудачно, что молодой композитор впал в полную депрессию и лечился у гипнотизера. Между тем, сочинял ее 22-летний композитор с огромным вдохновением и считал, что ею он открывает некие новые пути в музыке. И уже был автором оперы «Алеко», Прелюдии до-диез минор, романса «Не пой красавица при мне» - что стало потом абсолютно непререкаемой классикой. Когда же в 1897 году А.Глазунов впервые продирижировал Первой симфонией, то неточность и вялость его исполнения, а также явные «новые пути», - всё вызвало осуждение видных деятелей времени, в том числе Стасова, Кюи. Молодого композитора обвинили в «декадентстве», в адском колорите музыки. Трагично, что авторская партитура исчезла, хотя осталось переложение в 4 руки. Но по оркестровым партиям ее восстановили – в годы Великой отечественной войны - и исполнили в октябре 1945 года в Москве. Посвящена она «А.Л.» - Анне Лодыженской. Важнее другое: по свидетельству С.А.Сатиной, в партитуре стоял эпиграф, тот же, что в «Анне Карениной» Л.Толстого, - «Мне отмщенье, и Аз воздам».
Для Спивакова Рахманинов уже давно стал одной их главных фигур в его репертуаре и музыкальной душе. И здесь он перенял эстафету от Е.Светланова. Выдающимися стали его исполнения «Симфонических танцев», хоровой «Всенощной», «Колоколов», фортепианных концертов, особенно Второго – с разными пианистами. На его счету – и кантата «Весна», и «Три русские песни». Даже проэкспериментировал со Второй симфонией в виде фортепианного концерта.
И вот – берется за Первую симфонию, с намерением вывести ее, наконец, из исторической тени. Сразу видит, как
много дальнейшего выросло , «как дуб из желудя», из этой ранней вещи (после ученической симфонии это была первая настоящая симфония Рахманинова): и попевки знаменного распева, и широчайший мелодизм, и «Dies irae», и потусторонность. Особенно захватывает эпиграф. Строки взяты из Послания ап. Павла к Римлянам: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» со ссылкой на Второзаконие (5 книга Моисеева) - «У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их; ибо близок день погибели их; скоро наступит уготованное для них». Согласимся, что четырехчастный цикл с гневом Божьим в финале - это совершенно неслыханная концепция в истории симфонии, и было отчего озадачиться первым слушателям.
А для Спивакова есть с чем сопоставить: ведь в финале «Симфонических танцев» он дошел до чрезвычайного образа Страшного суда, а «Dies irae» продирижировал на разные лады и в «Танцах», и в «Колоколах».
Первую симфонию дирижер прочел и как целостную духовную драму, и с подчеркиванием всех тех музыкальных зерен, которые проросли во всем дальнейшем творчестве Рахманинова.
Ключ к образу симфонии Спиваков дает прямо с начала 1 части, со вступления: суровый русский как бы монастырский напев – и сильный драматический взрыв. Здесь надо сказать об особенности этой «монастырской темы»: она у Рахманинова задумана вместе со своим оборотнем – католической секвенцией «Dies irae». И на игре этих полярностей строится вся симфония.
Форму композитор организует широкими блоками, и Спиваков с наступлением побочной и заключительной партий дает возможность оркестру во всю ширь развернуть огромную кантилену. В разработке же начинает вырисовывать в русской теме угрожающие мотивы «Dies irae».
2 часть у Спивакова – подчеркнутое «нескерцо», это снова драма, причем, некоторые обороты напоминают тему «Идет, гудет» из кантаты Рахманинова «Весна», в которой тоже слышатся отзвуки «Dies irae» . Даже в 3 части, где находится самое место для всепоглощающего разворота мелодической лирики, Спиваков отчетливо подчеркивает контрапункты угрозы внутри оркестровой ткани.
И вот – финал, эмоционально сильное выражение великого гнева, отмщения: резкие обрывы фраз, фанфары с крушащим «долблением» духовых, «Dies irae», темы из других частей, наконец, итоговый, кульминационный грозно-торжественный мажор. По сплетению «Dies irae» c древнерусским распевом, по конгломерату контрастных тем Первая симфония Рахманинова перебрасывает гигантскую арку к как бы последней симфонии композитора, его «Симфоническим танцам». И Спиваков убедительно подчеркивает эту общность, тем самым высоко поднимая художественные достоинства «теневой симфонии» великого Рахманинова.
Если премьерное исполнение Глазунова, как отмечали, было флегматическим, то интерпретация Спивакова стала, наоборот, холерической. Четыре части симфонии прошли как одна - на одном нерве, одном напряжении, не давая слушателю размагнититься ни на миг. Замечательная сыгранность НФОР, баланс групп, выигранность всех партий в представлении не нуждается. Но о чем хочется сказать особо – так это об эффекте струнных инструментов оркестра (у них тут была какая-то новая рассадка). Именно в реставрированном Большом зале консерватории с его исключительной акустикой зазвучала вся роскошь струнной группы НФОР. А таковой, к сожалению, не бывает в Доме музыки, где они чаще всего и с успехом выступают. И в этой роли мелодических струнных - еще одна сторона координации Рахманинова – Спивакова – НФОР.
Программность всегда близка Владимиру Спивакову, поэтому популярная «Ночь на Лысой горе» дала повод для воплощения и бесовства, и божественно-светлого утра с колоколами. Примечательно, что потусторонность образов этой пьесы обнаружила перекличку с моментами потусторонности Первой симфонии Рахманинова.
«Итальянское каприччио» Чайковского Спиваков решил трактовать также в определенном программном ключе: не как обобщенную пьесу на песенно-танцевальные народные темы, а как импрессионистическую картинку римского карнавала. Поэтому каждый раздел обособил: тут военно-кавалерийский сигнал с последующим оркестром духовых, тут страстное меланхолическое пение с придыханием, там болеро, тарантелла, массовый танец с тамбурином и т.д.
Что может быть на бис - более популярное, чем «Итальянское каприччио»? Конечно, «Па-де-де» из «Щелкунчика». Здесь – уже такой апофеоз концерта, что публика своим внутренним пением этой мелодии-гаммы Чайковского сливается с гимнически-кодовым звучанием оркестра.
Редко приходится писать о концертах очень известной классической музыки. Концерт был абонементный, для широкой публики, заполнившей весь зал, с большим количеством молодежи. Эта музыка (как пьесы Мусоргского и Чайковского), конечно же, легко играется оркестром, легко слушается слушателями. Тем больше она доставляет удовольствия и радости. Музыка - все же особое искусство: она больше других «сестер» тяготеет к сложившемуся, установившемуся, держащемуся в памяти. И любит повторение. Тем более, такое великолепное, как у коллектива НФОР во главе с Владимиром Спиваковым.
Автор: Валентина Холопова