«Спиваков – дирижер широких жестов»
Владимир Спиваков — человек с ясной жестикуляцией. И когда ему нужно передать возрастающий динамизм напряжения, своими широкими жестами он формирует звук, который сочетает экспрессивность русской оркестровой традиции с прозрачностью западных оркестров. В такие моменты выглядит российский дирижер осчастливленным и счастливым со своим оркестром, который так же захвачен этой выразительностью, как и публика Гютерсло на четырех мастерских концертов в переполненном, в виде исключения, зале. В программе вечера, организованного Форумом русской культуры, были преимущественно произведения П.И. Чайковского.
Концерт Чайковского ре мажор, соч. 35, был сыгран двадцатитрехлетним скрипачом из Санкт-Петербурга Сергеем Догадиным, юным и долговязым, с поразительной мощью и энергией. Очень быстро возникло впечатление, что Догадин хочет опровергнуть слова Эдуарда Ганслика, своего рода «папы римского» для критиков XIX века, который назвал музыку этого концерта «вызывающе вонючие картины». Он отказался от любой слащавости и высокопарности, даже в спокойных пассажах его звучание становилось все более резким, а его игра на струне соль была столь мощной, что скрипка Жана-Батиста Вийома (1860-1865 г.г.) просто рычала. Его техническое мастерство и эмоциональная вовлеченность позволили продемонстрировать потенциальные возможности разнообразных трактовок этого сочинения.
Если в Скрипичном концерте Национальный филармонический оркестр выступил в основном как дисциплинированный аккомпаниатор, то в сюите из «Спящей красавицы» Владимир Спиваков позволил оркестру проявить все возможности ансамбля. От мощного вступления через возвышенную мелодичность струнных в па де де и воздушное сопровождение деревянных духовых и валторн в вальсе до завершающего апофеоза можно было оценить всю блестящую игру оркестра. Но если бы требовалось доказать, что Владимир Спиваков может также создавать впечатляющие крупные симфонические полотна, он может представить тщательно разработанное драматически воплощение увертюры «Ромео и Джульетта». Два празднично прозвучавших танца из балета «Щелкунчик», сыгранные на бис, явились достойным завершением концерта высшего класса.
Die Glocke, 2 декабря
«Национальный филармонический оркестр России гостит в Кельне»
Целиком заполненный зал Кельнской филармонии – такое увидишь не каждый день. Привлекла ли публику полностью романтическая программа в исполнении российских музыкантов? Гостем был Национальный филармонический оркестр России под управлением своего постоянного дирижера Владимира Спивакова. Солистом был двадцатитрехлетний Сергей Догадин в гениальном Скрипичном концерте Мендельсона.
В распоряжении Догадина имеются замечательная музыкальность и прекрасная техника, даже там, где требуются лишь легкость и изящество.
Основу концерта составляла русская музыка. С двумя бисами, близкими России географически, (Сибелиус и Хачатурян), во втором отделении господствовал Чайковский с его «Спящей красавицей» и увертюрой «Ромео и Джульетта». Спиваков позволил фантастически роскошному и звучному до эротизма оркестру упиваться мельчайшими эмоциональными нюансами. Щемящая кантилена струнных, утонченная игра всех деревянных духовых, мощная медь, упоительная арфа и эффектные ударные зачаровали весь зал и могли вызвать придирки только у присяжных критиканов.
Сладкоголосую музыку «Спящей красавицы» можно слушать без перерыва, до того наркотически действует ее полнозвучность и захватывающий поток. Да и рассказ Чайковского в «Синемаскопе» (широкоэкранное цветное кино) о шекспировских любовниках был представлен в шелках и бархате с блеском и жаром. Спиваков культивирует особый русский звук, который трудно определить, но который безусловно захватывает слушателей. Относительно «Ночи на Лысой горе» Мусоргского можно было бы спросить, почему оригиналу была предпочтена оркестровка Римского-Корсакова. Впечатляющая интерпретация Национального филармонического оркестра доказала правильность выбора.
Кристоф Циммерман, Genaral Anzeiger, 2 декабря
«Захватывающая встреча востока и запада»
Абсолютно радостное настроение в трех бисах: с задорным воодушевлением отправился мощный симфонический оркестр на чужое поле, продемонстрировав все лучшее, что могут показать ответственные музыканты даже в скромных пьесах, которые они пробуждают к жизни для широкой аудитории, без натуги и с прекрасным звуком. «Грустный вальс» Сибелиуса превратился в богатую резьбой шкатулку с драгоценностями, за которой последовала ироничная транскрипция Шостаковича милой польки Иоганна Штрауса. Дирижер Владимир Спиваков, уверенный и полный жизни, не боящийся лишних движений, царил на подиуме. То готовый к бою тореадор, то скромный рыцарь – мастер силуэтного портрета с вариациями.
Первое отделение концерта Национального филармонического оркестра России проходило, однако, под знаком солиста-инструменталиста. «Вариации на тему рококо» для виолончели и оркестра Чайковского оказались идеальной площадкой для игры струнных инструментов. Семь богатых контрастами вариаций позволили молодому французу Готье Капюсону, который в мае выступит в качестве солиста с Берлинским филармоническим оркестром под управлением Густаво Дудамеля, проявить свой огромный талант. Он играл безо всякой показухи, с хорошо обдуманной агогикой, с большей концентрацией, и, прежде всего, с технической отточенностью, с блеском и продуманностью. Хотя французский писатель и музыкальный критик Ромен Роллан отозвался несколько пренебрежительно о произведениях Камиля Сен-Санса, его виолончельный концерт № 1 оказался разнообразным по звучанию и инструментовке коллажем, в котором соло виолончели все время переплетается с полнозвучным оркестром. Ощущалось идеальное взаимопонимание между дирижером и солистом…
Именно Девятая симфония! Так символично и так многозначительно после Бетховена и многих композиторов-романтиков. Для Шостаковича Девятая симфония была выражением его собственных настроений в тяжелый период между окончанием войны и юбилеем Сталина. Результатом стало очередное запрещение его сочинений и отстранение от преподавательской деятельности. Это произведение вернулось в концертные залы лишь после смерти Сталина в 1953 г. До конца своей жизни (1975 г.) великий русский композитор успел написать 15 симфоний, но Девятой симфонией он воздвиг себе памятник: она так резка, в ней такое звучание медных духовых, без малейшей передышки для музыкантов и слушателей, что она кажется подробным изложением основного замысла. Но богатство ее содержания поражает… В нахально-веселом Allegro ни один инструмент не дает другому ни слова сказать, идет пустая болтовня, и вдруг — какое-то дуновение, малый барабан вызывает в памяти мрачное, но уже преодоленное военное время. Спиваков и его основанный в 2003 году Национальный филармонический оркестр пустили здесь в ход все средства, чтобы с явным удовольствием продемонстрировать всю широту и глубину богатой контрастами инструментовки. Музыкальный мятеж и в Moderato второй части. Вместо традиционной элегической музыкальной линии при умеренном темпе полный отчаяния композитор путает все ожидания слушателей и предлагает малопонятную тему. Музыкальное мастерство достигает новых вершин в Scherzo вплоть до могучего финала: мощные резкие духовые, парад победы как карикатура.
Балетная сюита Прокофьева № 3 предоставила новое пространство для творческого осмысления – глубина, красочность, рождаемые насыщенным звуком. Замечательный унисон струнных. Небольшие вступления духовых и ударных. Спиваков на пике владения звуковым пространством как художник музыки. Приятно для глаз, вдохновенно для ушей.
Эва-Мария Шпиндлер, Suedkurier, 9 декабря